Коллектив авторов - Литература. 11 класс. Часть 1

Особое место в повести занимает пейзаж. Причем он выполняет разные функции. С одной стороны, картины разбушевавшейся стихии (порывы ветра, буря, удары снега в лицо, шторм) передают грандиозность происходящего, подчеркивают космическое восприятие революции самим автором: «Время кругом стояло как светопреставление»; «Ветер, нечаянно зашедший с гор, говорил о смелости, с которой он воюет над беззащитным пространством». С другой стороны, глазами Пухова Платонов рисует картины больной, умирающей действительности: «А надо всем лежал чад смутного отчаяния и терпеливой грусти»; «Ночь была непроглядна, как могильная глубина»; «Уже шевелились грузные медленные горы, рыли пучины и сами в них рушились. И оттуда неслась по мелким гребням известковая пена, шипя, как ядовитое вещество»; «В воздухе чувствовалось тягостное раздражение». Картины больной, истощенной природы – «худые деревья и горькая горелая трава», мертвый инвентарь, попорченные машины, сломанные кресты на могилах – все эти грустные приметы действительности образно подчеркивают сиротство мира и сиротство человека в нем.

Платонов раскрывает сложные отношения человека и природы. Пухов, соприкасаясь с природой, воспринимает ее по-детски непосредственно, как и положено «естественному» человеку: «Природа не только прекрасная картина, но и принцип свободного сосуществования»; «Садясь в бурьян, Пухов отдавался отчету о самом себе и растекался в отвлеченных мыслях, не имеющих никакого отношения к его квалификации и социальному происхождению». Природа – это та область бытия, в которой герой находится за пределами его игры в дурака и социально-исторических коллизий. Это те «высокие вопросы, которые имеют смысл своей неразрешимостью, соединяя эпохи, между которыми, казалось бы, зияет провал».

Показательно, что возвращение Пухова на «родину» происходит совсем не дома, а в Баку. Автор подчеркивает, что чувство родства с землей не связано у героя с определенным местом. В своем соборном состоянии Пухов находит свою родину «в любом клочке земли». Нашел ли герой истину, обрел ли себя? Вопрос о маршруте его «поезда жизни» остается открытым. Ситуация в поезде «неизвестного маршрута и назначения» в финале повести приобретает символический смысл.

Герой спрашивает, куда идет поезд. «– А мы знаем – куда? – сомнительно произнес кроткий голос… – Едет, и мы с ним…

– А тогда куда ж ты едешь? – рассерчал на него Пухов.

– В одно место с тобой! – сказал старичок. – Вместе вчера сели – вместе и доедем».

Таким образом, все вопросы героя остаются открытыми, и «сокровенная» душа Пухова будет маяться в стремлении понять что-то важное во времени и в себе.

Впрок

Общественная ситуация, описанная в повести, относится к 1930 году, т. е. к периоду сплошной коллективизации. Построено произведение в форме «хроники-очерка» от лица «путника-наблюдателя», странствующего по колхозам молодого электротехника, не столько с целью заработка и куска хлеба, сколько с целью понять истинный смысл происходящего и определить свое место в нем. Платонов не случайно избрал этот жанр, да еще открыто подчеркнул его в заголовке. Ему важно было, чтобы читатель узнал действительные факты (а таких в повести немало) и чтобы рассказал о них реальный свидетель, который, по словам Платонова, «способен был ошибиться, но не мог солгать». Доверие читателя завоевывается и тем, что в повести очень много конкретного материала: оформление списков крестьян, желающих записаться в колхоз, обобществление земли и скота, реакции председателей на директивные документы разного рода, создание МТС. Реалии коллективизации сменяются отступлениями о состоянии угодий и пахотных земель, рекомендациями, как и где можно выбрать наиболее удачные места для добывания воды на водоразделах.

Однако перечисление разного рода фактов вряд ли привлекло чье-либо внимание и осталось бы просто сухим и деловым перечислением, если бы оно не было обличено в художественную форму искрометного платоновского юмора, не превратилось бы в фантасмагорию и гротеск. Можно смело утверждать, что сюжет повести строится по Н. В. Гоголю, причем также по нарастающей тенденции, начиная с того, что наш рассказчик сначала познакомится с добрым мечтателем Кондровым и его рефлектором-электросолнцем в колхозе «Доброе начало» и остановит свой рассказ на приспособленце и демагоге Пашке из колхоза «Утро человечества». Вереницей проходят перед читателями те, кто призван претворять в жизнь идеи революции: дурашливые фантазеры, безумные исполнители, фанатики-администраторы, вредители и те, кто «накопили бугор имущества, а класс оставили в покое».

Последовательность эпизодов логически объяснима; все персонажи связаны в определенную систему, ни один не повторяет другого, в каждом выделена характерная черта в общем облике, словах, действиях. Вот фантазер Кондров, в желании которого зажечь «колхозное солнце» было что-то «трогательное и смешное»; «неуверенность детства». Вот «мудрый» Семен Верещагин, который «побеждал государство» ценою жизни своих же лошадей, чтобы получить за них страховку. Вот «загадочный» Кучум, интригующий и сеющий «томление по колхозу» среди единоличников. Вот фанатик Упоев, уморивший с голоду свою семью ради «хода революционности». Вот воинствующий атеист Щекотулов, возвещающий «Бога нет!» и приказывающий «немедленно прекратить религию и двинуть бывшую церковь в орудие культурной революции». Достаточно взять описание любого персонажа, чтобы увидеть и понять глубину остросатирического замысла писателя. Платонов заставляет читателя улыбаться, изумляться, смеяться и грустить одновременно.

В повести создана удивительная по многообразию и богатству палитра смешного. Острый комический эффект создается Платоновым разными способами. Так, например, вкладывая в уста своих «примитивных» людей известные канцеляризмы, идеологические к л игле, формулы директивных документов своего времени, писатель намеренно снижает их серьезность и высокий смысл. «Народ окаменел от такого здравого смысла»; «мертвый порожняк природы», «большевицкая осень»; «а лошадь жила… точно в ней была какая-то идейная устойчивость»; «бесперебойное проведение генеральной линии»; «сплошное геройство Гражданской войны»; «решай великую задачу, чтоб нам догнать, перегнать и не умориться» и т. д.

Такие нарочито сконструированные, неожиданные обороты рождают ассоциации и создают дополнительный смысл. Соединяя патетику с иронией, Платонов стремится высказать и одновременно утаить что-то важное. Таким образом, усиливается смеховое начало, и читателю приходится думать и домысливать сказанное: «Но Кондров знал, что темп нужно развить в бедняцком классе, а не только в своем настроении; районные же люди приняли свое единоличное настроение за всеобщее воодушевление и рванулись так далеко вперед, что давно скрылись от малоимущего крестьянства за полевым горизонтом». А когда на комизм языка накладывается комизм сюжета, это вызывает двойной комический эффект. Нам не просто смешно и жалко, но чаще страшно и больно от этой логики, передающей абсурд самой жизни: «…Упоев приучил всех колхозников хорошо умываться по утрам, для чего вначале ему пришлось мыться на трибуне посреди деревни, а колхозники стояли кругом и изучали его правильные приемы. С этой же трибуны Упоев всенародно чистил зубы и показывал три глубоких вздоха, которые надо делать на утренней заре каждому «сознательному человеку». Платонов запечатлел множество вариантов идеологического насилия в деревне, поспешного устройства коммуны, артелей и колхозов, основанного на голом расчете, механического выполнения директив и решений, продвижений по карьерной лестнице, обживания «командных высот» и упоение раздутой парадностью и отчетностью.

В основе всей этой мозаичной картины лежит одна чрезвычайно важная мысль – тревога, мысль-предупреждение против тех, кто «без страха», ломая вековые народные традиции, не оглядываясь на человека, не беря во внимание его чувства и душу, осуществлял социальные преобразования «высокими темпами». Это была тревога за судьбу деревни, крестьянства, страны. Уместно привести слова самого Платонова: «И сатира должна обладать зубами и когтями, ее плуг должен глубоко пахать почву, чтобы на ней вырос впоследствии хлеб нашей жизни, а не гладить бурьян на поверхности. Сатира должна остаться великим искусством ума и гневного сердца, любовью к истинному человеку».

Однако следует заметить, что комическая окраска образов у Платонова такова, что, несмотря на жестокую правду, читатель относится к ним со снисходительной улыбкой, а не с содроганием ужаса. М. Горький отличал в свое время «особый дар лирического комизма» Платонова. Его смех остается своеобразной животворной стихией, которая все расставляет на свои места, возвращая нас к пониманию истинных и вечных человеческих ценностей.